Взрослый молодой человек вселяется в дом свой супер взрослой бабушки, высиживающей здоровье на карантине, и наживает там счетов на сумму бабушкиной пенсии. Клянётся, что всё оплатит, съезжает и манкирует вызовами на семейный суд. Тем временем бабушка всё прощает, прощаясь в этом месяце и с пенсией.
Пока идут недели на карантине и дошираке, блудный внук дозревает до покаяния и приползает к бабушке, умоляя приютить в квартире. Ютясь там, он набирает кредитов, используя бабулину симку в кнопочном телефоне и прочие хакнутые личные данные. После раскрытия, ухода в несознанку и возвращения на место преступления онучек вновь читает покаянный спич, получает прощение и продолжает в том же духе.
Сюжетов накопилось уже много, дать бы почитать ивану иванычу прокуророву, но бабушка на амбразуре.
Вот здесь вопрос. В итоге ты заключаешь о персонаже: "Ну , и mudak!" В этот момент ты осудил или констатировал факт? По идее, осудил, констатируя факт. А чтобы избежать осуждения, нужно сказать: "Дела твои муdaтские. А сам ты - очень даже ничего!" Да?
