В можжевельнике гранитный валун, прижимаем ухо, камень горячий, терпеливо слушаем…часа через два сквозь мягкую сонорную пелену просеивается медоточивый шепот, неважно, что это означает, слушаем отдаленное гудение подземных пчел...
Язычество не знает смерти как пустоты и полного уничтожения. Да, мы рождаемся язычниками. В известном смысле мы остаемся таковыми. Иначе любовь, религия, искусство, нравственность не имели бы ни малейшего резона, поскольку добродетельный труп распадается на атомы и рассеивается в бесконечной вселенной ничуть не лучше аморального.